МАРТОС, Иван МАРТОС, Иван. Памятник Минину и Пожарскому в Москве. Бронза, гранит, 1804-1818 гг. Россия.
МАРТОС, Иван.
(Martos, Ivan., 1754-1835) русский скульптор-монументалист. Родился в Ичня, ныне Черниговской области Украины, в семье мелкопоместного украинского дворянина. Учился в петербургской АХ (1764-1773 гг.) у Л. Роллана и Н. Жилле. Пенсионер АХ в Риме (1773-1779 гг.), где изучал и копировал произведения античной скульптуры, пользовался советами П. Батони, Ж. Вьена и К. Альбачини. Вернулся в Россию убеждённым сторонником классицизма. Выполнив ряд портретов (бюсты Н. Панина, 1780, и А. Паниной, 1782 г.; оба - мрамор), уже в начале 1780-х годов выступил как мастер мемориальной пластики, гармонично сочетающий гражданский пафос, идеальную возвышенность образов с их обаятельной жизненностью. Для его надгробных памятников раннего периода (надгробия: С. Волконской; М. Собакиной; оба - мрамор, 1782 г.) характерны строгая архитектоника композиции, тонкая моделировка форм, искусное совмещение высокого и низкого рельефа. В дальнейшем М. уходит от барельефного принципа композиции, обособляя человеческую фигуру от скульптурного фона и монументализируя памятник в целом (надгробия: Н. Панина, 1788 г.; Е. Куракиной, 1792 г.; оба - мрамор). Продолжая часто использовать мотив пирамидальной стелы с включенным в неё барельефным медальоном-портретом умершего, Мартос всё более разнообразит расположение фигур скорбящих, прибегает к полихромии оттенков мрамора. Воссоздание интимного мира переживаний, свойственное ранним памятникам, с начала 1790-х гг. сменяется подчёркиванием обществ, значимости монумента, образный строй которого усложняется и порою даже драматизируется. Успех ранних надгробий принес славу и признание молодому скульптору. Он начинает получать множество заказов. В эти годы одно за другим появляются надгробия Брюс, Турчанинова, Лазаревых, и многих других. Императоры Павел I, Александр I и Николай I постоянно поручали ему осуществление важных скульптурных предприятий; многочисленными работами Мартос составил себе громкую известность не только в России, но и в других странах. Произведения Мартоса зрелого периода отличаются общей монументальностью форм, органичной связью с архитектурной средой, ясной замкнутостью композиции, лаконичной выразительностью силуэта; их эмоциональное воздействие с начала 1800-х гг. определяется суровой сдержанностью героев в проявлении чувств, особой величавостью образов, призванных воплотить античные идеалы мужества и совершенной красоты (надгробия: Е. Гагариной, бронза, 1803 г.; Павла I, мрамор, гранит, 1807 г.). Эти черты наиболее ярко выражены в памятнике К. Минину и Д. Пожарскому в Москве (бронза, гранит, 1804-1818 гг.), который был сооружен по общественной инициативе. В нём Мартос с убедительной силой передал патриотический подъём русского народа, вновь проявившийся во время Отечественной войны 1812 г. "Но гений Мартоса, - писал "Сын Отечества", - всех счастливее и по изящнейшему произведению своему всех превосходнее изобразил памятник Спасителям России. Проект его удостоен Высочайшего одобрения". Однако работа над памятником из-за финансовой стороны вопроса затянулась. Фактически началась она только в 1812 г., "в то время, когда предлежала великая работа вновь спасать Отечество подобно тому, как Минин и Пожарский ровно за двести лет тому назад спасали Россию". Мартос изображает момент, когда Минин обращается к раненому князю Пожарскому с призывом возглавить русское войско и изгнать поляков из Москвы. В памятнике Мартос утверждает ведущее значение Минина, который наиболее активен в композиции. Стоя, он одной рукой как бы вручает Пожарскому меч, а другой показывает ему на Кремль, призывая встать на защиту отечества. Пожарский, принимая меч и опираясь левой рукой на щит, как бы готов откликнуться на призыв Минина. Изображая своих героев подобно древним мастерам и сохраняя большую долю условности и идеализации, Мартос вместе с тем стремится отметить их национальное своеобразие. Античная туника Минина, надетая поверх портов, несколько походит на русскую вышитую рубаху. Волосы его подстрижены в скобку. На щите Пожарского изображен Спас. "Природа, повинуясь всевышнему и невзирая на родословия, воспламеняет кровь к благородным подвигам как в простом поселянине или пастухе, так и первостепенном в царстве, - писал современник Мартоса. - Она бы могла, кажется, вдохнуть патриотическую силу в Пожарского; однако избранный его сосуд был Минин, так сказать русский плебей... Здесь он был первою действующей силой, а Пожарский был только орудием его Гения". Открытие памятника Минину и Пожарскому 20 февраля 1818 г. превратилось в народное торжество. Этот памятник был первым в Москве, поставленным не в честь государя, а в честь народных героев. Так же удачно местоположение памятника Э. Ришелье в Одессе (бронза, гранит, 1823-1828 г.), несущего в себе многие черты позднего творчества Мартоса, в котором становятся заметна склонность к чрезмерной обобщенности форм и в то же время к мелочности в деталях (памятник Александру I в Таганроге, бронза, гранит, 1828-1831 гг.). Мартос известен как крупный мастер монументально-декоративной скульптуры (статуя "Актеон" для фонтанов Петергофа, золочёная бронза, 1801 г.; рельеф "Истечение Моисеем воды в пустыне" на аттике Казанского собора в Петербурге, известняк, 1804-1807 гг.). Большой вклад в развитие отечественного искусства Мартос внес как педагог (1779-1835 гг.). С 1794 г. он был профессором, а с 1814 г. - ректором Академии художеств. Оказал большое влияние на формирование многих русских скульпторов I-й трети XIX в. Умер Мартос в Петербурге.
